Серафим Саровский Чудотворец

Серафим Саровский Чудотворец
Автор: Сати Мата Джи

Сказка долго сказывается, да недолго дело делывается. Бывали времена, когда чудесов в округе было видимо-невидимо и делали их все кому ни попадя, удовольствия ради, а не пользы для. Но время не Бог – на месте не стоит и нас не ждет, так и пролетело оно ни то на юг, ни то на север, а за собой шлейф добрых воспоминаний оставило.
А случилась наша история давно, когда деревья были еще молодыми. – году этак в 1754. Жил мальчонка один – Прохором звали, из Машниных был. Отец евойный – Исидор – знатный купец, буяном слыл, да через десяток лет опосля рождения сына помер. Мать – Агафия, статная женщина, почти святая, всепрощающая да любвеобильная, Прохорка к церкви привадила да любови Божественной обучила.

Курск – городок маханький, хоть и Великий, как все города Русские, всякий житель в нем друг о друге слухом не слыхивал, а про жизнь соседов все знать знает. Вот и сказывали, что Прохорок-то чудной был – все ходил по окрестностям, на солнце поглядывал да лучам искренне диву давался, приговаривая: «Светит-то как ясно, прямо светом Божьим лучи проливаются на людей. Только люди этого не углядывают в жизни повседневческой, не понимают чуда-расчудесного и боятся в сердце свое их сияние впустить».

Любил мальчонка с матерью своей в храм Сергия Радонежского захаживать на молитвы да дела старообрядческие — маменька его известной прихожанкой была, по церковским делам помощь вела. Вот однажды в ремонт колокольни зашла она на самую верхушку с сыном, да не усмотрела – тот как взлетит, да не вверх, а вниз. Все думали – голову расшиб, мозг вышиб, а он осмотрел ясным взором всех сбежавшихся лицезреть его тело, встал на колени и давай Богу молиться.

Помнится в году этак 76, когда Прохору 22 стукнуло, собрал он суму с вещами теплыми и сухарями и пошел паломником в стольный Киев-град, к печерским старцам. В Печерской Лавре ответ держал перед отцом Досфеем, который глянул на отрока, благословил как мог, в монахи постриг и в Саровскую пустнынь на житье-бытье монашеское отправил.
Так и стал Прохор Серафимом Саровским после крещения, отбывая послушание в тамбовской губернии в Саровском монастыре при старце Иосифе.
Когда стукнуло мудрому послушнику 39 лет от роду, сделался он  иеромонахом, а затем от людей в лес ушел, чтобы пост строгий держать и молчание блюсти.
Бывало идет какой зевака-счастливец мимо отшельницкого жилья и диву дивуется да глазам своим не верит – сидит на пне Саровский в рясе монашьей и медведя хлебом с рук кормит, а тот рычит да еще снеди «мудрой» просит.
Так и поползли слухи о невероятной чистоте духа и умениях нечеловеческих богодейственных монаха Серафима.
Люди к нему пешим шагом шли да молили помочь, кто от бесовских проказ, кто от болезней неисцелимых, а кто ближе к Богу стать просил. А Саровский все в небо щурясь поглядывал да солнце благодарил, шепча речи благодарственные.
Правда, как-то негаразд один приключился с отшельником. Дрова он рубил на дворе, как несколько шумных мужиков с осквернениями к нему ворвались. Он топор опустил и ждет, когда те хлопотать да ругаться бросят, а они пуще прежнего криком кричат и денег вымогают. Попытался было Серафим сказать, что он вместо еды простой кореньями и травами питается, одежду свою уж десять лет одну снашивает, а за покупками никуда не выходит, поэтому поводу и денег у него не бывает, но не поверили они. Выхватили топор и опустили обух на главу седовласую. Зашли в коморку лесную отшельную, обыскали все и поняли, что мужичонка-то не врал. Пустились наутек и были таковы. Бог им судья!
Тем временем  Саровский с окровавленным челом в себя приходить начал да, еле держась на ногах, в монастырь доковылял. Увидели его монахи, на руки подхватили и в лечебницу прицерквную отправили. Молебен по его душеньке делали да о здравии святом молили. Думали, не встать ему больше на ноги. А к нему Божья Матерь пришла и в лоб поцеловала — так Серафим и перестал хворать от недуга недоброго. Правда, на годы недолгие в монастырских стенах остался – в келье своей жил, не выходя и ни с кем не разговаривая, постясь утром и вечером.
Любила его Царица Небесная и приходила к нему не раз. Однажды лег почивать старец,  только глаза прикрыл, а свет в них ярким огнем как засветится. Открыл – горит, закрыл – снова горит.
Начал было протирать очи, думал слепота пришла, ан нет – пред ним Божья Матерь  стоит – Пресвятая Богородица, а с нею Иоанн Креститель с Иоанном Богословом. Глядь по зад них, а там 12 дев головы пред ним склонили. На колени пал старец, а они крестом его освятили, святой молитвой наградили да растворились в воздухе, сияние за собой оставив.
Просветлением наполненный от волос до кончиков пальцев, стал Серафим на колени и несколько дней не вставал, молитву Божию держав.
Ох и добрый старец был. Как-то к нему в Саров приехала вдова Мотовилова со своим сынишкой восьмилетним Николенькой. Тот, к большим просторам привыкший, начал по келье бегать да звуки разные развеселые издавать. Мать было хлопотать и роптать стала: «Не бегай! Перестань! Сядь да серьезности поучись». А старец улыбнулся и говорит: «С малюткой Ангел Божий играет, матушка! Как можно ребенка останавливать в его беспечных играх. Играй, играй, деточка! Христос с тобой!».
Вырос этот деточка и стал к старцу Серафиму Саровскому захаживать. Как-то в лесу неподалеку от Саровской губернии встретились они и о христианской жизни говорили. Вопрошал  Николенька, тогда уже статный гражданин Николай Мотовилов, Серафима о том, как узнать, что в благодати Духа святого он находится.
А старец, улыбаясь во весь рот, отвечал ему: «Господь говорит: вся проста суть обретающим разум… Да беда-то вся наша в том, что сами-то мы не ищем этого разума Божественного, который не гордится, ибо не от мира сего есть».
Но Николенька на своем стоял и требовал подробностей нахождения в Духе Божием. Тогда старец спросил его:
(далее следует цитата из беседы, состоявшейся у Мотовилова с Саровским в 1831 году, которую он принепременнейше записал):
—  Мы оба теперь в Духе Божием с тобою! Что же ты не смотришь на меня?
И ответил ему Николай Александрович:
— Не могу, батюшка, смотреть, потому что из глаз ваших молнии сыпятся. Лицо ваше сделалось светлее солнца, и у меня глаза ломит от боли!
Отец Серафим сказал:
— Не устрашайтесь, ваше Боголюбие! И вы теперь сами так же светлы стали, как я. Вы сами теперь в полноте Духа Божиего, иначе вам нельзя было бы и меня таким видеть.
И приклонив ко мне свою голову, он тихонько на ухо сказал мне:
— Благодарите же Господа Бога за незреченную к вам милость Его. Вы видели, что я только в сердце моем мысленно Господу Богу и внутри себя сказал: Господи! Удостой его и телесными глазами видеть то сошествие Духа Твоего, которым Ты удостаиваешь рабов Своих, когда благоволишь являться во свете великолепной славы Твоей! И вот, батюшка, Господь и исполнил мгновенно смиренную просьбу убогого Серафима… Как же не благодарить Его за этот неизреченный дар нам обоим! Этак, батюшка, не всегда и великим пустынникам являет Господь милость Свою. Это благодать Божия благоволила утешить сокрушенное сердце ваше, как мать чадолюбивая, по предстательству Самой Матери Божией… Что ж, батюшка, не смотрите мне в глаза? Смотрите просто и не убойтесь — Господь с нами! Я взглянул после этих слов в лицо его, и напал на меня еще больший благоговенный ужас. Представьте себе, в середине солнца, в самой блистательной яркости его полуденных лучей, лицо человека, с вами разговаривающего. Вы видите движение уст его, меняющееся выражение его глаз, слышите его голос, чувствуете, что кто-то вас держит за плечи, но не только рук этих не видите, не видите ни самих себя, ни фигуры его, а только один свет ослепительный, простирающийся далеко, на несколько сажен кругом, и озаряющий ярким блеском своим и снежную пелену, покрывающую поляну, и снежную крупу, осыпающую сверху и меня, и великого старца… Что же чувствуете вы теперь? — спросил отец Серафим Мотовилова.
— Чувствую я, отвечал тот, — такую тишину и мир в душе моей, что никакими словами выразить не могу!
— Это, ваше Боголюбие, — сказал батюшка Серафим, — тот мир, про который Господь сказал ученикам Своим: мир Мой даю вам, не якоже мир дает, Аз даю вам. Аще бо от мира были бысте, мир убо любил свое, но якоже избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир. Обаче дерзайте, яко Аз победит мир. Вот этим-то людям, ненавидимым от мира сего, избранным же от Господа тот мир, который вы теперь в себе чувствуете; мир, по слову апостольскому, всяк ум преимущий. Так его называет апостол, потому что нельзя выразить никаким словом того благосостояния душевного, которое он производит в тех людях, в сердца которых его внедряет Господь Бог. Христос Спаситель называет его миром от щедрот Его собственных, а не от мира сего, ибо никакое временное земное благополучие не может дать его сердцу человеческому: он свыше даруется от Самого Господа Бога, потому и называется миром Божием… Что же еще чувствуете вы? — спросил снова отец Серафим.
— Необыкновенную сладость! — сказал Мотовилов.
И он продолжал:
— Эта та сладость, про которую говорится в Священном Писании: от тука дому Твоему упиются и потоком сладости Твоея напоивши я. Вот эта-то теперь сладость преисполняет сердца наши и разливается по всем жилам нашим неизреченным услаждением. От этой-то сладости наши сердца как будто тают, и мы оба исполнены такого блаженства, какое никаким языком выражено быть не может… Что же еще вы чувствуете?
— Необыкновенную радость во всем моем сердце!
И батюшка отец Серафим продолжал:
— Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полностью Своею наития, тогда душа человеческая преисполняется неизреченною радостью, ибо Дух Божий радостно — творит все, к чему бы Он ни прикоснулся. Эта та самая радость, про которую Господь говорит в Евангелии Своем: жена егда рождает, скорбь имать, яко прииде год ея: егда же родит отроча, к тому не помнит скорби за радость, яко человек родится в мир. В мире скорбни будет, но егда узрю вы, возрадуется сердце ваше, и радости вашея никто же возмет от вас. Но как бы ни была утешительна радость эта, которую вы теперь чувствуете в сердце своем, все-таки она ничтожна в сравнении с тою, про которую Сам Господь устами Своего апостола сказал, что радости той ни око не виде, ни ухо не слыша, ни на сердце человеку не взыдоша благая, яже уготовал Бог любящим Его. Предзадатки этой радости даются нам теперь, и если от них так сладко, хорошо и весело в душах наших , то что сказать о той радости, которая уготована нам, на небесах, плачущим здесь, на земле? Вот и вы, батюшка, довольно-таки поплакали в жизни вашей на земле, и смотрите-ка, какою радостью утешает вас Господь еще в здешней жизни. Теперь за нами, батюшка, дело, труды к трудам прилагая, восходить нам от силы в силу и достигнуть меры возраста исполнения Христова… Что еще вы чувствуете, ваше Боголюбие?
— Теплоту необыкновенную!
— Как, батюшка, теплоту? Да ведь мы в лесу сидим. Теперь зима на дворе, и под ногами снег, и на нас более вершка снегу, и сверху крупа падает… какая же может быть тут теплота?
И отвечал Мотовилов:
— А такая, какая бывает в бане, когда поддадут на каменку и когда из нее столбом пар валит…
— И запах,- спросил Саровский, — такой же, как из бани?
— Нет, — отвечал Николенька, — на земле нет ничего подобного этому благоуханию…
И батюшка Серафим, приятно улыбнувшись, сказал:
— И сам я, батюшка, знаю это точно так же, как и вы, да нарочно спрашиваю у вас — так ли вы это чувствуете? Сущая правда, ваше Боголюбие. Никакая приятность земного благоухания не может быть сравнена с тем благоуханием, которое мы теперь ощущаем, потому что нас теперь окружает благоухание Святого Духа Божия. Что же земное может быть подобно ему!.. Заметьте же, ваше Боголюбие, ведь вы сказали мне, что кругом нас тепло, как в бане, а посмотрите-ка: ведь ни на вас, ни на мне снег не тает и под нами также. Стало быть теплота эта не в воздухе, а в нас самих. Она-то и есть именно та самая теплота, про которую Дух Святой словами молитвы заставляет нас вопиять к Господу: теплотою Духа Святаго согрей мя! Ею-то согреваемые, пустынники и пустынницы не боялись зимнего мраза, будучи одеваемы, как в теплые шубы, в благодатную одежду, от Святого Духа истканную. Так ведь и должно быть на самом деле, потому что благодарить Божия должна обитать внутри нас, в сердце нашем, ибо Господь сказал: царствие Божие внутрь вас есть. Под царствием же Божиим Господь разумел благодать Духа Святого. Вот это царствие Божие теперь внутрь вас и находиться, а благодать Духа Святого и отвне осиявает, и согревает нас, и, преисполняя многоразлиным благоуханием окружающий нас воздух, услаждает наши чувства пренебесным услаждением, напояя сердца наши радостью неизглаголанною.
Наше теперешнее положение есть то самое, про которое апостол говорил: царствие Божие несть пища и питие, но правда и мир о Дусе Святе. Вера наша состоит не в препредельных земныя премудрости словах, но в явлении силы и духа. Вот в этом-то состоянии мы с вами теперь и находимся. Про это состояние именно и сказал Господь: суть нецыи от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, дондеже видят царствие Божие, пришедшее в силе… Будете ли вы помнить теперешнее явление неизреченной милости Божией, посетившей нас?
— Не знаю, батюшка, — сказал Мотовилов, — удостоит ли меня Господь навсегда помнить так живо и явственно, как теперь я чувствую, эту милость Божию.
— А я мню, — отвечал мне отец Серафим, — что Господь поможет вам навсегда удержать это в памяти вашей, ибо иначе благодать Его не приклонилась бы так мгновенно к смиренному молению моему и не предварила бы так скоро послушать убогого Серафима, тем более что и не для вас одних дано вам разуметь это, а через вас для целого мира, чтобы вы сами, утвердившись в деле Божием, и другим могли быть полезными…
И во все время беседы этой с того самого времени, как лицо отца Серафима просветилось, видение это не переставало… Исходившее же от него неизреченное блистание света видел я сам, своими глазами, что готов подтвердить и присягою».
Цитата закончилась, но ейный смысл глубинный остался в сердцах наших, ибо теплится любовь в них, о коей говорят нам люди праведные.
И скоро на земле нашей славянской, к коей и Украина, и Россия принадлежат, появится святой человек, который сможет сердца человеческие от малолюбия исцелять и в мир Божье слово нести, ведя божественный образ жизни не на показ, а ради спасения души своей. Помолимся же Серафиму Саровскому, скажем мантру-молитву расчудесную и да будет так, как хочет Бог.